🕯Светлая память, Кирилл Романовский. Военкор и поэт. Стихи литинститутских времен:
**
Как ни кричи, - столице трудно
Внимать вопящим о добре.
Я над Бульваром Чистопрудным
В нежданно теплом декабре
Семь дён болтался на веревках…
Там, словно из иных годов, -
Ярчайшей божьею коровкой
Светило билось над Покровкой
В тенетах черных проводов.
Есть высший суд под небесами:
Встаешь, пьешь чай, в окне – бело,
Потом - заплывшими глазами
Влипаешь в грязное стекло
Над охристым «Не …слон…»...
А кто ж я?
Теперь узнал? Дружить давай?
Там - наверху, средь многоножья
«Нет входа», но, веленьем Божьим,
Есть Грибоедов и трамвай.
Виси с восьми и до упора,
Долби, закручивай, сверли!
Величьем собственным упорот –
Мышастый страж большой земли
Случайно (оттого – обидно)
Болтом огреб по голове…
На двух шнурах полиамидных
Висящим дурням - лучше видно,
Кто нынче князем на Москве.
-----
А всё затем, чтоб «после боя»,
С сырою «бухтою» в руке
Над сумеречною Москвою
Застыв на узеньком коньке,
Смотреть, как все бегут и едут,
Стремятся и горят в трудах…
Как недвижимы - Грибоедов,
Звезда и чёрный лед пруда.
ЛЕЖИ!
Памяти моего друга, старшего сержанта спецназа МВД Семёна Вяхирева, павшего смертью храбрых 28-го ноября 2006-го года в бою у селения Бамут.
Что умирать?! Ты мнил, быть может жизнь
Вдруг принесёт внезапные дары...
И вот теперь лицом в грязи лежи.
Лежи! Ты нынче вышел из «игры»,
Ровесник мой... Лежи! - таков наказ
Гремящих гор, свинцовых свор и стай.
Лежи, подмяв разгрузкою Кавказ,
В Чеченскую распутицу врастай!
Лежи! Мне слова может не хватить;
Аорту мне способна пережать
Одна лишь мысль, что нужно ВСЁ пройти
Затем лишь, чтоб лицом в грязи лежать.
Лежать, зажавши небо в кулаке,
Чтоб маленький ошмёток синевы
Прорвался сквозь грязищу в лепестке,
В упрямой стрелке мартовской травы.
Лежать без права числиться живым,
Вообще без прав. Лежать не напоказ...
Лежать, как здесь лежали б я и вы.
Лежать, отлично выполнив приказ, -
Приказ «Ложись!»
Как просто о войне
Втирают нам. Мы верим всякой лжи.
Ровесник мой лежит лицом в стране,
Где каждый подвиг вечен... Но не жив.
Я ничего вам больше не скажу.
Глядите: там, средь грязи и огня,
С пробитой головою я лежу.
И мой ровесник пишет про меня.
***
Ночью скачет по клавишам крыса вины,
Всё пищит, что ни грамма во мне глубины,
Что полны мои жалкие буквы иным –
Тем же самым, чем чьи-то штаны.
Голой пяткой тоскливо сучу под столом,
Пялюсь с паспорта в небо очкастым еблом,
Признавая имеющий место облом,
Незаметный в масштабах страны,
Где катрен мой к разбору давно опоздал,
Где осталось читать и моргать в поездах, (в «поездал»?).
Я вас всех от души впоездал…
Я давно сам себя впоездал
В эти нервно мерцающие этажи,
Где в отдельном свеченьи – отдельная жизнь:
там стеклянные стынут в сервантах ежи
там семьтысячзаметркв как ни кружи
статуэтки из кости усатой моржи
28 внутри минус 7 снаружи
суп-пюре со шматками сушеной спаржи
нашу найду на свалке сожрали бомжи
птица счастья на люстре открытка кижи
по ебучему радио хит ворожи
за окном слышь пацан скока время скажи
почему с дочерьми изменяют мужи
нет скажи я зафрендил катюху в lj
платежи новый паспортный вводят режим
с нашей крыши вчера наебнулся таджик
а у нас все манагеры носят бейджи
мой друган новый джип нынче растаможил
клевых тёлок рисует борис ковальджи
с кем ты трепешься трубку давай положи
ну-ка как ты умеешь вот здесь полижи
не дрожи и опять платежи платежи…
Тем не менее, светит звезда.
Значит можно шуршать безголово и зря,
Чай зелёный на кухне тянуть втихаря,
Трубкой тьмищу багря, как заправский моряк.
Только с клотика не упади!
Уходи себе (крыса не в счёт) от помех,
Вспоминай, как скрипел под калошами снег
Как отец тебя - кроху подбрасывал вверх…
Посмотри, видишь там, - впереди…
2008?..
